Как! жив еще Курилка журналист?
— Живёхонек! все так же сух и скучен,
И груб, и глуп, и завистью размучен,
Все тискает в свой непотребный лист —
И старый вздор, и вздорную новинку.
— Фу! надоел Курилка журналист!
Как загасить вонючую лучинку?
Как уморить Курилку моего?
Дай мне совет. — Да... плюнуть на него.

Эпиграмма появилась как реакция на заметку в «Вестнике Европы»(1825, № 3) о «Кавказском пленнике»: «Истинный литератор не решится издать в свет сочинения, из которого ничего больше не узнаете, кроме того, что некто был взят в плен; что какая-то молодая девушка влюбилась в пленника, который не мог полюбить ее взаимно, утратив жизни сладострастье, и наконец, что та же девушка освободила его и сама утопилась». Подписано Юст Веридиков (вероятно, М. А. Дмитриев, но Пушкин думал, что это Каченовский).
Текст эпиграммы основан на известной тогда песне, певшейся при гадании: «Жив, жив курилка, / Жив, жив, да не умер. / У нашего курилки / Ножки тоненьки, / Душа коротенька.» Если задумать желание, зажечь лучину, и спеть песенку, пока горит лучина, — задуманное исполнится.